Ведьма на зелёной фишке - Ирина Громова

Ясное дело, что паслось здесь не только районное, но и областное начальство. В общем, правильный был мужик и толковый. Народ его на руках носил. Ну, разумеется, были и такие, кто считал, что он слишком для народа старается. Что можно и не разбазаривать государственные средства. Можно и кормить и одевать людей скромнее. Зачем, мол, народу в деревне финские бани или итальянские унитазы. А он знай себе, бурил вперёд. Идея у него была такая, построить новый микрорайон по финским технологиям – это тогда, в конце восьмидесятых. И называл он эту идею своим городом солнца. Вот как раз за нашим Злобиным, там площадку и начали расчищать.

Только не успел Григорий Васильевич свой Город Солнца Светлому Пути подарить. Началась перестройка. И получается, что вроде как именно Терентий Романова и свалил. Ну, не так буквально. Но стал косвенной причиной всех Романовских бед.

Терентий приехал в леспромхоз по распределению из лесотехнической Академии. Сначала Романов посадил его командовать самой маленькой и дальней пилорамой.

А потом заметил и начал продвигать. Заметили Терентия и в районе. Очень уж любил его предисполкома Селивёрстов. А главбухом у Романова в леспромхозе тогда работала мать Валентины, Елена Васильевна Галучева. Жена погибшего потом в 90-х, знаменитого фишкаря, Якова Галучева.

В общем, сработался он со всеми. Двигали Терентия, двигали, и к тридцати годам он уже, среди четырёх Романовских заместителей стал первым.

Школу он у Романова прошёл великолепную. Всё у него ладилось. Поддержка была на самом высоком районном уровне. Директор не боялся оставлять на него предприятие, кода уезжал в отпуск. Терентий со всеми подразделениями и специалистами ладил, хотя и отмечали все, что был жёстче и конкретнее самого Романова.

Молодой перспективный специалист откликался на все новое и интересное – сейчас бы сказали, боролся за модернизацию производства. И однажды предложил Романову поставить не очередную пилораму советского образца 1939 года, а сразу новый завод с финской технологией переработки древесины. Денег это стоило немереных. Но если район с областью поддержат госгарантиями, то богатейший леспромхоз с этой задачей справится очень быстро. Потому что экономическая выгода необъятна. Романов за эту идею зацепился. Сели посчитали затраты – задумались. Потом посчитали выгоду – и начали продвигать проект. Ну и продвинули.

Романов тогда в отпуске был. А Терентий с главбухом, матерью Валентины, взяли и бухнули все деньги совхоза, какие были да плюс заёмные средства на оборудование для завода. И всё бы получилось. Но именно в это время грянула перестройка, наше государство закрыло границы и взвинтило пошлины на иностранное оборудование. Получилось, что пошлины стали стоить больше самого оборудования. И все оборудование на миллионы долларов зависло по ту сторону границы.

Успей они, может быть, перевезти его на месяц раньше, завод бы стоял и работал на благо леспромхоза. Но тут Павловская реформа обрушила цены. Народу нечем платить зарплаты и уже стало не до оборудования. Потом началась приватизация. Одно за другим падали растащенные предприятия и силы, которые планировали «раздербанить» леспромхоз, помогать выжить Романову не стали. А даже помогли его свалить, всячески стимулируя прокуратуру открыть на него ряд уголовных дел.

И как народ ни бился за своего Романова, но от дел директора отстранили. Главбух, Валькина мать, не выдержала, потому считала виноватой себя – именно она перегнала за оборудование все деньги предприятия, оголив его накануне реформы. И Елена Васильевна насмерть наглоталась таблеток, после того, как впервые не смогла выдать людям зарплату. Получив отстранение от работы, не выдержал и Григорий Васильевич. Однажды ночью остановилось большое Романовское сердце. А вместе с его остановкой навсегда была похоронена идея строительства «Города Солнца».

После похорон матери из посёлка исчезла и Валентина. Слухи о ней доходили противоречивые. То ли она поступила добровольцем во французский легион, то ли занималась проституцией в больших городах. А вот Терентий тогда тоже исчез на некоторое время. Но вдруг появился в посёлке года через три, когда от леспромхоза уже практически ничего не осталось. И привез с собой оборудование, которое тогда осталось на финской границе.

Никто не знает, как ему удалось это сделать. То ли он сам стал бандитом, то ли договорился и с криминалом и с властями, но завод он поставил. И собрал всех лучших специалистов бывшего леспромхоза. Всех, кого выкинула на улицу злополучная перестройка.

Через несколько лет в посёлке заработали ещё два завода, которые в буквальном смысле спасли светлопутейцев. Терентий не был их директором, не сидел в конторе, не занимался хозяйством. Но все знали, что владелец именно он. У посёлка появилась работа, и он продержался в самые трудные девяностые годы. А потом в посёлок вернулась Валентина, повзрослевшая и похорошевшая дочка бывшего леспромхозовского главбуха. Правда, беременная Настей. И Терентий сразу переехал к ней, в дом её родителей. Потом родилась Настя. И всё шло хорошо, до тех пор, пока Насте не исполнилось восемнадцать лет. Все остальное, насколько понимаю, ты уже знаешь. – Вовка сладко зевнул и вдруг мирно засопел, в одно мгновение, провалившись в сон. – Ну ладно, Капик, спокойной тебе ночи, – последние слова он произносил автоматически.

21

Утром, в назначенный час, я взяла собаку и поспешила в поселковую администрацию. Около входа толкались сурового вида мужики и что-то недовольно обсуждали. Просочившись сквозь гундящий рой, я поспешила в кабинет главы поселения.

– Это что за удивительное собрание? – спросила взъерошенную Василису Марковну. Сегодня она была одета в тёмно-фиолетовый костюм. У Василисы костюмы имеют сигнальное назначение. По их цвету, как по выражению лица смайликов, можно читать настроение хозяйки. Сейчас Василиса походила на тёмно-фиолетовую тучу.

– Да ты понимаешь, – произнесла наша Премудрость. – На прошлой неделе к нам заехала очень интересная фигура из города – учитель эротических танцев – дай Бог ему здоровья. Быстренько собрал за деньги девок да молодых баб, и начал их учить без штанов вокруг шеста непристойные движения делать. С неделю обучались. А вчера на танцах решили своё искусство показать. Ну, и показали, как могли. – Василиса вытерла выступивший пот. – Мужики наши, пока девки вертелись, пытались сообразить, что происходит, и как-то это вытерпели. Но когда бабы в комбинашках разные интересные места начали демонстрировать – уже завелись не на шутку. Не поняли они столичного искусства.

В общем, чуть они этого учителя палками не забили. Выкинули его полуголым на улицу, а потом уж не знаю как, но загнали бедолагу на столб перед домом Культуры. Ну, знаешь, этот скользкий, шестиметровый, который мы каждый год на масленицу вкапываем. Кто на него заберётся, тот приз получает. Наш учитель от страха на этот столб взлетел. И правильно. Призом ему стала собственная жизнь.

Девки наши, едва случилось, за мной побежали. А я уж, когда прилетела, увидела горемыку сердешного уже посиневшим, как на кол посаженным. Маленький такой, щупленький, лысый, полураздетый к тому времени просидел на колу не менее часа. А мужики прыгали вокруг него и, как грушу пытались сбить шапками. Хорошо, не камнями. Но парню и помимо шапок досталось. За час сидения на столбе диаметром двадцать пять сантиметров – так ответственные места отсидел, что, думаю, теперь эротические танцы показывать нечем.

Я пришла, на мужиков гыкгула, чтобы отошли, разбойники. А потом Витю пришлось просить пожарку прислать, чтобы снять парня со столба. Когда в администрацию привезли, я Таню, терапевта вызвала. Она осмотрела тщедушное тельце, потом мы его водкой напоили и водкой же натёрли, закутали потеплее и в зале заседаний спать уложили.

С утра надеялась его тихохонько, с Богом, выпроводить. А тут видишь што? Мужики с батогами уже ждут, когда он выйдет. Поэтому я решила, что в район сама увезу от греха подальше. А сейчас, знаешь что? – тут Василиса засияла от озарившей её чело, идеи. – Возьми-ка этого танцуна с собой. От греха подальше.

Я Мишку-водителя попрошу, чтобы он машину подогнал к администрации, сзади, прямо к самому окну зала заседаний. Мы парня вам в окошко подадим, а вы его в машине спрячете. Пусть пока с тобой покатается. А я мужикам покажу, что, мол, никого не прячу, пусть убедятся и успокоятся. А потом мы с ними поговорим по-серьёзному. Ещё не хватало мне тут средневековых пыток и самосуда. Когда вернёшься, мы с Мишкой его в город отвезём.

– Да не вопрос, – сказала я, – надо так надо. Пускай катается.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Василиса Премудрая. – Вот и сладили. У тебя-то за ночь новостей не прибавилось? А то я смотрю, последние два дня ты очень бурно проводишь время.